Виктор, расскажите, почему Вы выбрали именно актерскую профессию?
- Выбора как такого не существовало. В этом и вся прелесть. Не было каких-то ограничений, мне не приходилось ничего выбирать, ломать голову куда поступать. Дело в том, что я из категории, так называемых, театральных детей. Моя бабушка работала костюмером в театре. Мама участковая медсестра, когда бегала по участку, оставляла меня в театре у бабушки. Поэтому вырос на сундуках театральной мебели, театральных костюмов. Вот говорят запах кулис, он для меня не эфемерный, а абсолютно конкретный. Это когда лаком покрашена мебель, это когда пахнет нафталином, это когда есть какая-то театральная пыль. Для меня это не романтическая категория, а бытовая, натуралистическая.
- Вы сильно волновались, когда вышел Ваш первый фильм или первый спектакль?
- Очень сильно волновался. А вообще мой, как бы предполагаемый, дебют не состоялся. Опять возвращаясь к детству. В театре шел спектакль на военную тему. Там был дежурный пробег мальчика - пастушонка, который пасет коров, а над ним пролетает немецкий мессер и мальчика убивает. Получилось, что заболел ребенок, который все время играл эту роль, и попросили меня. Мне было лет шесть - семь. Я жутко испугался, помню, даже спрятался куда-то. Не знаю, как они выкрутились из этой ситуации, но выйти на сцену я не мог. Первое впечатление о театре и о роли - жуткий испуг. Да и потом трудно было. Может потому, что вырос в театре, очень ответственно к этому подходил и очень боялся. Поэтому поступал не с первого раза, в первый год даже не поехал в Москву. У меня все время была какая-то ответственность. Начало этого пути было очень большим волнением.
- А сейчас также волнуетесь?
- Конечно. В каждом периоде творчества есть свои волнения. Раньше были волнения не забыть текст или чтобы ноги не дрожали. Потом было волнение другое, чтобы свою роль грамотно, талантливо донести. Сейчас волнение - хватило бы сил. А роли большие и ответственные. Особенно когда одновременно, снимаются два фильма, выпускается спектакль в театре и вечером еще спектакль в антрепризе. Вот задача: верно себя распределить. И волнение идет другого порядка - не перепутать одно с другим.
- А что Вас больше притягивает театр или кино?
- Больше театр, но, в данный момент его меньше. Конечно любовь к театру сильнее. Но в данном случае, по сегодняшней ситуации, не мне ближе, а ко мне ближе кино, театр подальше пока. Вроде налаживается, выпрямляется сейчас ситуация, но в театре антрепризном, в своем театре я не так много занят.
- А в каких спектаклях Вас можно увидеть?
- Я работаю в театре Et Сetera, под руководством Александра Калягина. Сейчас мы получили новое здание. Открываем новый сезон в новом здании премьерой спектакля Смерть Тарелкина. Еще играю в спектаклях Конкурс и Шейлок. И два спектакля в Независимом театральном проекте: Ladies` Night и премьера спектакля Загнанных лошадей пристреливают.
- Какие роли Вам импонируют?
- Знаете, вкус меняется со временем. Раньше хотелось играть, конечно, главные роли. Потом пришло ощущение, что главное - это не размер роли, а талантливое произведение, в котором ты участвуешь. Потом ощущение было, что главное, конечно же, режиссер. Правильно говорят: Нет маленьких ролей, есть маленькие актеры. Но у меня товарищ очень верно перефразировал эту фразу: Нет маленьких ролей - нет маленьких актеров. Есть маленькие роли - есть маленькие актеры. Это очень точно. Сейчас приходит ощущение, что мне интереснее работать с командой. Когда ты сходишься с человеком по уровню, по общению, по контакту, по таланту, по общему интересу к этому произведению. Вот, например, это было в Турецком Гамбите. У меня самые хорошие и замечательные воспоминания об этом периоде жизни, о работе в этой картине. Там сложилось все: и талант, и профессионализм, и замечательная компания. Замечательный режиссер, все актеры талантливые. Обо всем могу говорить в превосходной степени, потому что все сошлось. Сейчас, когда выбираешь роль, не обращаешь внимания на состояние этого проекта, большой он или маленький, дорогой или не дорогой. Мне кажется, при талантливом сообществе можно сделать талантливую работу.
- Давайте о Турецком Гамбите поговорим. Смотрели картину? Как вам конечный результат работы?
- Я был на премьере. Мне кажется это очень профессиональная работа. Естественно, это мое субъективное мнение. Вообще очень трудно смотреть на себя со стороны. Можно, конечно абстрагироваться, но всегда видишь, что находится за стенкой экрана, что по эту сторону. Всегда вспоминаешь, как снимался... Единственное, что мне показалось, не хватило моему персонажу какой-то истории. Это понятно, ведь снимался формат сериала, поэтому многие вещи исчезли. Сейчас все надеемся, что выйдет телеверсия и там будет подробнее. Очень многих кусков не было. Но вот только это, а в общем очень хорошая работа.
- А теперь о Ночном Дозоре. Как Вам работалось в этой картине? - Замечательно работалось в Ночном Дозоре. Для меня это уже не первая, а четвертая встреча с режиссером Тимуром Бекмамбетовым в художественном кино. Мы с ним учились в театрально-художественном институте в Ташкенте: он на художественном отделении, а я на актерском. Дружим с 1980 года, и все наши работы всегда были вместе, начиная с рекламы Империал Банка и заканчивая художественными фильмами Пешаварский вальс, Гладиатрикс, два Дозора. Тимур не обходится без меня, во всех его художественных картинах я присутствую, я в курсе его планов и замыслов. То, что буду работать в Дозоре я знал. Но только не знал, какую роль буду играть. То, что касается как работалось? С Тимуром работать всегда интересно, несмотря на прошествие времени... Ведь, когда есть дружба, начинаешь как-то предугадывать, чувствовать друг друга. Но в отношении творчества с Тимуром этого никогда не произойдет - это всегда фонтан, море фантазии, всегда необычные задачи, которые могут спонтанно рождаться на площадке. А ты, как выразитель его идей и мыслей, должен это воплотить. Поэтому на съемках всегда присутствовала экстремальная ситуация. В этом то и интерес, это постоянно тебя подбадривает. А мы шли в полную неизвестность: не ведущий жанр в кино, это раз, море фанатов и поклонников Лукьяненко, это два, необычный прием съемки... Так можно долго перечислять. Мы были на фестивале в Берлине и все спрашивали: А Вы ожидали такой успех, такой результат?. Мы абсолютно не ожидали и никак его не прогнозировали. Эта была как бы проба, которую позволил сделать Эрнст, Первый канал, продюсеры. Они так же рисковали в этом случае. Но вот такой результат никто не предполагал. Сейчас компания XX век Фокс купила права проката этой картины в Америке и Европе, проходят фестивали: Корея, ЮАР, Карловы Вары. Картина очень популярна в Европе. Но, опять же никто этого не предполагал…
- Но ведь приятно, что так получилось?
- Это неожиданно, это приятно. Тем, более начиная второй Дозор, он будет называться Ночной Дозор. Мел Судьбы, была большая ответственность. Поэтому старались существовать немножко не в том жанре, который был в первом Дозоре. Ведь публика очень серьезно все это восприняла: мистика... нет ли где вампиров... Мы решили немножко разбить это и поиронизировать. Во второй картине будет больше комичного, очень много иронической и человеческой ноты, чтобы немножко сбить эти коды. Мне кажется, когда читаешь фантастику Лукьяненко - к этому нельзя относиться серьезно. Я не поклонник этого жанра и когда читаю, могу поприкалываться над этим. Но не воспринимать всерьез, как фанаты. Их можно, конечно уважать за это, но я не воспринимаю этого. Я скорее отношусь к этому, как к комиксу, а не как к серьезной ситуации, которая происходит в этом романе.
- А то, что Ваш персонаж такой темный, как к этому отнеслись?
-Очень хорошо к этому отнеся, ведь все это по теории относительности. Когда мы понимаем, что это Плохо? Когда это не соответствует нашему Хорошо. Только так все кривят душой. Это я сейчас говорю, как артист, который играет эту роль и старается ее оправдать. Поэтому поступки героя оправдываю той нормой жизни, которая находится в нем. А почему это плохо? Я не считаю, что это плохо. Просто это не входит в разряд Вашего хорошо. Была такая сложность: он все равно персонаж знаковый. Вот как Гесер - хороший, Завулон - плохой. Мне этого плохого, нужно было сделать понятным, телесным. То есть этот знак, этот скелет насытить какой-то жизнью. Стали фантазировать, как бы это могло быть. Я, например, придумал собаку. По-моему, ее нет в произведении. Собака, которая все время рядом со мной. Потом думал, кем бы мог быть мой герой, если они живут по две тысячи и более лет. И Гесер, и Завулон, кем бы они могли быть в прошлой жизни? Чтобы не уноситься в средние века, я придумал... Допустим, он моего возраста, чуть постарше, вот кем он был десять или двадцать, или тридцать лет назад, то, что у нас еще в памяти. В какие-то советские времена. Вот и придумал, что, если Гесер был каким-нибудь секретарем райкома, то Завулон в той ситуации был непременно диссидентом или космополитом, или ещё позже, лет через десять, хиппи. Это нормальные течения, это нормальные отношения к коммунистической стране, к Советскому Союзу. Это провокационные проявления, очень индивидуальные. Поэтому кем бы он мог стать сегодня? Отсюда это повторение истории и, как мы сейчас понимаем, какую-то правоту и демократичность этих хиппи и диссидентов, и прочих изгоев. Вот я как бы это понятие Изгой, старался оправдать в положительную сторону. Отсюда и какое-то ироническое отношение к ситуации или к Антону Городецкому, который теряет амулет, ошейник. И ничего не изменится, я очень убежден в своей правоте. Но история не может закончиться, ведь, добро и зло вечны. Одно без другого не может существовать. Ведь, не будь меня - Завулона, не будет и Гесера, не будет и Иного человека Антона Городецкого. Ведь, ему некуда будет метаться. История в этом смысле вечная. Вот в этом есть какая-то мистика и игра. Ничто не кончается: и искушения, и хорошее и плохое - всегда рядам. Это, наверное, содержание любого человека. В каждом из нас есть Гесер и Завулон, которые тебя тянут в разные стороны.
- А есть у Вас любимые режиссеры?
- Моя кинокарьера началась с Сибирского цирюльника. Играл я адъютанта Великого Князя. Попал в группу к Михалкову. Видимо первое впечатление самое сильное. Я, можно сказать, сверяю остальные картины с этой. Это был абсолютно европейский высокий уровень во всем: и в художественном плане, и в техническом. Пока эталоном по профессионализму и таланту работы в кино для меня являются съемки в Сибирском Цирюльнике.
- Чем обычно занимаетесь в свободное время?
- В свободное время обычно лежу, люблю это дело. Читаю, смотрю телевизор, абсолютно пассивный. Сейчас у меня нет съемок, и в первое время я очень тревожился. Работал, работал, работал, фильмы, премьеры. Сейчас в отпуске и какая-то тишина. И не привычно, ритм ломается. А сейчас в него вошел. Понял, что за год работы, отдых необходим, такая релаксация нужна.
- Какую литературу предпочитаете?
- Я, наверное, буду на сегодняшний день оригинальным - читаю русскую литературу. Вот сейчас у меня Тургенев. Это тоже, наверное, из разряда релаксации. Не хочется, чтобы это выглядело пошло, но мне, кажется, что классическая русская литература сейчас, это какая-то чистка организма, можно проветрить свои мозги.
- Какие у Вас есть вредные привычки?
- Не могу избавиться от курения. Никак не могу, от этого избавиться. Еще, не знаю это вредная привычка или нет, опять-таки в силу своей работы, очень мало, что делаю по дому. Это лень. Вот бы улечься, поваляться, почитать, посмотреть телевизор. Вот такое не очень активное проявление хозяина в доме.
- А недостатки?
- Считаю своим недостатком... Опять-таки может это в силу воспитания, или даже не знаю в силу чего. Знаю, что это очень плохо. Я не участвую ни в какой светской жизни, по своей вине. Меня приглашают, на какую-нибудь презентацию, встречу в ресторане, премьеру. Я на это не хожу. Может это лень, может это присутствие на людях, это какая-то работа. Я не могу побыть самим собой и отключиться. Это опять приходится трудиться, а иногда общаешься с лицемерием. Поэтому не очень этого хочется. Но, считаю, что это часть моей профессии. А я эту часть профессии от себя убираю, это плохо. Моя профессия - публичная. И мне обязательно надо быть на кинофестивале, на премьере в Доме кино, на какой-нибудь презентации. Много разных приглашений поступает, но я не хожу, за что себя ругаю.
- Какой кухне отдаете предпочтение?
- Так, как вырос на Востоке, очень люблю восточную кухню. Плов, манты...
- Вас узнают на улице? Как на это реагируете?
- Узнают, а реагирую на это очень плохо, когда к тебе относятся как к какому-нибудь экзотическому животному в зоопарке. Кстати, если спросить Что уважаете в людях?, то это воспитание. Когда просто узнают, это еще хорошо. Когда начинают тыкать пальцем и что-то о тебе говорить и не понятно что... При тебе обсуждать тебя - это плохо. Когда звонят на телефон, откуда-то узнают номера, это тоже плохо. Все-таки нужно иметь уважение к себе. В данном случае, сайт Ruskino, как вариант общения с поклонниками, очень хороший. Ведь, можно обратить внимание и ответить, а можно не ответить. Мне, кажется это более цивилизованно. Тем более ты не знаешь человека, а проверяешь его по мыслям, по его оценкам. Твое дело выбрать: с ним общаться, отвечать или нет. Хорошо, когда у тебя есть не поклонники, а почитатели. Это два совершенно разных смысла. Есть люди, которые воспринимают тебя идолом или сопоставляют тебя с твоим персонажем и поклоняются... А есть почитатели. Это люди, которые положительно к тебе относятся, которые ни в коем случае не побеспокоят твою ауру. Они будут более уважительно к тебе относиться.
- Что можете пожелать своим почитателям?
- Во-первых, я очень благодарен за такое внимание и отклики! Мне это очень приятно. И особенно приятно, когда делятся своими впечатлениями о работе или как-то ее разбирают. Принимают участие творческое, а не бытовое. Желаю, чтобы мои работы возбуждали именно творческий интерес. Тогда можно поговорить о роли, а не обо мне. Выражаю благодарность и извинения, что не уделяю должного внимания. Вот поэтому желаю им творчества и мне творчества, ведь, это получается наша совместная работа