Сейчас Виктор Вержбицкий снимается в фильме Никиты Михалкова «12», ремейке знаменитого фильма Сидни Люмета «12 разгневанных мужчин». Съемки на «Мосфильме» идут ежедневно с раннего утра и до позднего вечера. Знаменитым он стал после «Ночного Дозора», где сыграл властелина Тьмы Завулона. А после выхода самого кассового российского фильма «Дневной Дозор» рекламные щиты с изображением его героя буквально заполонили Москву.

– Виктор, приятно быть знаменитым?
– Довольно тяжело. Правда, меня начали узнавать еще после сериала «Остановка по требованию», который шел на Первом канале, но, конечно, это не сравнить с тем, что происходит сейчас. Теперь самое сложное для меня – оставаться самим собой. Не секрет, что иные зрители не делают разницы между актером и персонажем, которого он играет.

– Как вам работалось в «Дозорах»?
– Замечательно. Для меня это уже не первая, а четвертая встреча с режиссером Тимуром Бекмамбетовым в художественном кино. Мы с ним дружим четверть века. Вместе учились в театрально-художественном институте в Ташкенте: он на художественном отделении, я на актерском. Начинали с рекламы «Империал-банка», потом были художественные фильмы «Пешаварский вальс», «Гладиатрикс», наконец, оба «Дозора». Об участии в первом «Дозоре» был предупрежден заранее, не знал лишь, какая роль достанется. Выяснилось, что Завулон. А вообще, работать с Тимуром – увлекательное дело. У него море фантазии, задачи, которые он ставит исполнителю, порой рождаются спонтанно, прямо на площадке. У него не заскучаешь.

– Вам довелось воплощать некоего представителя нечистой силы – страшно не было? Вы суеверны?
– Как всякий артист – в какой-то мере. Не очень. Например, не сажусь на страницы с текстом роли, если уроню, не боюсь черных кошек. В жанровом смысле я понимал «Ночной Дозор» как некий комикс и не относился ко всему в нем происходящему слишком всерьез. Конфликт добра и зла вечен. Конечно, Завулон олицетворяет силы зла, но нельзя же играть просто знак. Так что старался персонаж как-то очеловечить. Рассуждал примерно так: если Гесера в исполнении Меньшова можно трактовать как секретаря обкома партии в недавние времена, то значит, его противник – что-то вроде диссидента, космополита или хиппи. Таким и играю. Убежден, что в каждом из нас сидит свой Гесер и свой Завулон, каждый тянет в свою сторону. В «Дневном Дозоре» вообще снят налет мистики, зато много иронии. Это фильм о любви, о человеческих отношениях.

– Писали, что перед съемками вы даже ходили в церковь за благословением.
– Ходил, но вовсе не для того, чтобы оградиться от нечисти. Когда верующему человеку предстоит сделать что-то важное, он всегда пойдет в церковь. А съемки в этом фильме – говорю искренне – огромное для меня событие. Если бы предстояло сыграть не Завулона, а, скажем, Гамлета, я тоже пошел бы в храм.

– Что было для вас самым сложным в «Дневном Дозоре»?
– Самой сложной оказалась финальная сцена. На съемку пригласили представителей бомонда, звезд шоу-бизнеса и политики – Василия Шандыбина, Юрия Айзеншписа, Марию Арбатову, Жанну Агузарову, Артемия Троицкого. Они считали, что это просто ужин в ресторане. Камеры были спрятаны, на столах – настоящая еда и выпивка. Наши персонажи существовали с этими людьми на равных. Играть в такой обстановке, где смешана реальность с вымыслом, было совсем непросто.

– А до начала съемок вы читали роман Сергея Лукьяненко?
– Нет. Честно говоря, я вообще не поклонник жанра фэнтези. Он мне абсолютно неинтересен. Обожаю русскую классическую литературу – Тургенева, Бунина, Достоевского. Их могу перечитывать по многу раз.

– Если бы у вас оказался Мел судьбы – возможность изменить линию собственной жизни, как бы вы распорядились?
– Ничего бы не менял. Пусть этот Мел из фильма берут те, кто в нем нуждается.

– Но в свое время вы поступили весьма решительно: будучи ведущим актером в Ташкентском русском театре драмы, вдруг покинули родной город и отправились в Москву. Как она вас встретила?
– Первый год был очень тяжелым: в чужом городе, без квартиры, без связей, а главное, без работы. Показывался в разные театры. А мне ведь уже было 37! В этом возрасте предлагать себя даже как-то неловко. Но упорно ходил то в Театр сатиры к Валентину Плучеку, который предлагал потерпеть и не брал, то в Театр Ермоловой с тем же скучным результатом. Стало бы совсем тошно, но тут предложили роль адъютанта великого князя в «Сибирском цирюльнике». Это поддержало. А в театре я год ничего не делал и ужасно страдал, хоть в провинцию подавайся. От безысходности попросился ко Львову-Анохину на репетициях присутствовать. Не получая зарплаты, стал регулярно появляться в его театре. Затем, как водится, случилось непредвиденное – в одном из спектаклей заболел актер и мне пришлось срочно ввестись. Роль была смехотворная, пара реплик, но было уже не до самолюбия. Понял, что в Москве нужно начинать с чистого листа, заново доказывать свой профессионализм. Забудь о прежних достижениях, говорил я себе, терпи и относись к происходящему как к испытанию, посланному судьбой. Вот так началась моя театральная карьера в Москве: пригласили наконец в труппу на оклад согласно штатному расписанию и соответственно статусу…
– …заслуженного артиста Узбекистана?
– Да. В Новом драмтеатре сыграл в трех спектаклях, потом перешел к Александру Калягину в театр «Et Cetera».
– И снова теперь ушли. Почему?
– Из-за большой занятости в кино и очень малой занятости на сцене. Продолжаю играть в одном спектакле – «Смерть Тарелкина». Кроме того, у меня есть два спектакля в антрепризе. Есть и новые предложения – и сценические, и экранные. Жизнь налаживается.